В конце XVII века поступила в царский Сибирский приказ “отписка” Енисейского воеводы князя К. О. Щербатого о диких людях чюлюгдеях. В “отписке” говорится, что в феврале 1685 года “почала быть словесная речь меж всяких чинов, будто в енисейском уезде, вверх по Тунгуске реке, явились дикие люди об одной руке и об одной ноге”.
И вот воевода велел “про тех вышеописанных диких людей тех тунгусов расспросить, где те дикие люди и в каких местах живут и каковы они в рожи, те люди, и какое на себе платье носят”. На допросе очевидец — крещеный тунгус с Каты-реки Богдашка Чекотеев — рассказал такую историю:
“Вверх де по Тунгуске реке иду ни, <… > на высокой горе, в камени, от Тунгуски реки версты с три видел он, Богдашко, яму, а та де яма во все стороны кругла, шириною аршина по полтора и с той де ямы исходит дух смрадной, человеку невозможно духа терпети, и у той де ямы состоял он, Богдашко, долго и не мог от того смрадного духа и одшед де от ямы лежал от того духу головною болезнью день.
А какова де та яма пошла в землю шириною и в глубину того де он, Богдашко, не ведаетъ, потому что де он в ту яму не заглядывал, а около де той ямы мелкой и большой стоячий лес на кореню, по местамъ знаки строганы ножемъ или иным чем во многихъ местах.
А у своей братьи, у тунгусов, он, Богдашко, слыхалъ, что живут де в той яме люди, а имена тем людям чюлюгдеи, а ростом де те люди среднему человеку в груди, об одном глазе и об одной руке и об одной ноге, <… > а зверя де всякого и птицу они чюлюгдеи стреляютъ из луковъ, а режут де зверя и дерево стружут пилою, а каким де образцом лук и стрела и пила того де он, Богдашко, не слыхал и не видал.
А торг де у них чюлюгдеев с ними, тунгусами, такой: приносят де тунгусы на их дороги, по которым дорогам они чюлюгдеи ходятъ, дятлевое птичье перье и тоде перье втыкают, они около стоячего лиственичного дерева в лиственичную кожу а те де чюлюгдеи пришед, то перье емлют без них тунгусов, а тем де тунгусам вместо того перья кладут на то ж место стрелъные всякие птицы и своего дела а какую де посуду кладутъ медную или железную или какую и для чего де дятлевое перье себе емлют, того де он, Богдашко, не слыхал ”.
Колоритный текст — ничего не скажешь: один стиль да лексика чего стоят. Но главное в другом: что же именно узрел крещеный тунгус Богдашка Чекотеев в огромной и глубокой, как бездна, яме, уходящей под землю, откуда шел такой неприятный “смрад”, что видавший виды сын тайги целые сутки пролежал в полуобморочном состоянии?
Не верить наивному, но честному тунгусу оснований нет. Он просто не смог правильно интерпретировать то, что увидел, а потому использовал столь вычурные понятия и образы. Ясно, что лаз под землю (“яма — во все стороны кругла”) был. Что за дурманящие испарения оттуда шли — сказать трудно: во всяком случае смертельными они не были, так как иначе никакие живые существа в столь неблагоприятной среде выжить бы не смогли.
Что же в таком случае представляли собой эти самые загадочные чюлюгдеи?
Менее всего на сей счет должен был удивляться сам рассказчик, ибо все увиденное им прекрасно вписывалось в традиционное тунгусское мировоззрение. По космологическим представлениям тунгусов-эвенков, Вселенная состоит из 5 частей (слоев), именуемых буга — “земля”:
- Верхняя земля — Угу-буга;
- Средняя земля — Дулин-буга;
- Нижняя земля — Эргу-буга;
- Земля Долбор;
- Земля Булдяр.
Земля Булдяр стоит особняком: это даже не материк, а семь блаженных островов в далеком океане, ее история теряется во тьме тысячелетий и живо напоминает Гиперборею. Здесь, как и на Верхней и Средней землях, светит Солнце и обитают обычные люди. Только Верхний мир представляет собой необозримое небо, а Средний мир — земную твердь.
Любопытно, что эвенкийский Космос тоже населен людьми: они живут и на Луне — Бега, и на Венере — Чолпон, и даже на Большой Медведице — Эвлэн. Как именно смертные люди стали небожителями и с помощью каких средств оказались в далеком Космосе, — легенды умалчивают. Зато подробно описывают деяния богатырей, населяющих Средний мир.
Жители трех солнечных миров — почти что родственники. Они женятся между собой, а мужчины иногда даже обмениваются женами. Друг с другом общаются при помощи пения, в гости же летают либо на крылатых оленях, либо пользуясь услугами огромной белой птицы — настоящего “тунгусского самолета”.
Но наиболее интересны с точки зрения невероятных сведений из “отписки” Енисейского воеводы два нижних (подземных) мира. Здесь находится Земля мертвых и живут кровожадные людоеды вэрсэ.
Последние регулярно выбираются из-под земли наружу и устраивают охоту за живыми людьми: мужчин, мальчиков и старух они убивают и поедают, а молодых женщин и девочек уволакивают в подземное царство, где используют в качестве наложниц и рабынь. Проникают же вэрсэ-людоеды наверх через отверстия, подобные тому, про которое рассказал тунгус Богдашка Чекотеев.
Кстати, качество “одноглазое” применительно к древним или незнакомым народам вовсе не означает отсутствие одного глаза как такового, а может служить всего лишь средством описания необычного одеяния, украшений, вооружения или другой атрибутики (например, шаманского бубна). Особенно это характерно для северных и сибирским этносов, облаченных в меховые одежды с куколем на голове.
В старину их нередко изображали так, что сразу и не разберешь, что это за “одноглазые” существа такие. Правда, маловероятно, чтобы крещеный тунгус Богдашка Чекотеев спутал собрата в куколе с одноглазым “дивом”. Тем не менее вопрос остается открытым.
Гораздо интереснее другое — способ общения подземных чюлюгдеев с сибирскими аборигенами. Он носит явно символический характер, и от него веет такой архаикой, что поневоле на ум снова приходят гиперборейские времена, когда доминировали птичьи и другие животные тотемы, а одежда и головные уборы делались не только из шкур, но и из перьев. Иначе зачем странным подземным обитателям обмениваться с жителями тайги дятловыми перьями (а ниже в протоколе допроса к ним прибавляются еще и перья сойки)?
Дятел же один из древнейших общемировых тотемов: достаточно вспомнить, что символом Олимпийского Зевса, помимо классического орла, был также и дятел. В коллекции Государственного музея антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамере) имеются образцы перьевой одежды, доставленной в свое время из Русской Америки. В Петербурге экспонируются, к примеру, моллок — церемониальная накидка из шкуры кондора и киликуй (кокшуй) — церемониальный костюм из перьев ворона.
Аналогичные одеяния были широко распространены и у сибирских народов. Миссионер-этнограф XVIII века Григорий Новицкий в своем трактате “Краткое описание о народе остяцком” писал, что главная одежда хантов его времени состояла из хорошо обработанных шкурок гусей, лебедей, чаек, сорок и других птиц (с той же целью использовались искусно выделанные кожи рыб, главным образом — налима, осетра и стерляди, в изобилии водившихся в Оби).
Из книги В.Н. Демина «Загадки Урала и Сибири»
