Дэцянь предложил мне стать послушником, хотя иностранцев в монастырь тогда еще почти не брали. Неделю я готовился к посвящению.
Это специальный ритуал, очень древний. Ночью в алтарной комнате собираются старшие ученики и учителя. Сначала идут песнопение, речитативы, которые задают ритм. И в какой-то момент чувствуешь особое состояние: как будто в позвоночник входит огромный столб, и ты весь раскрываешься небу, выпрямляешься. Появляется ощущение, что светится голова, что видишь все происходящее сзади и наблюдаешь себя сверху. Это и называется открытием третьего глаза.
Избавиться от пут незнания
Во время этого ритуала открываются энергетические центры, и человеку как бы авансом показывают, как он должен себя чувствовать. Показали, а теперь стремись к этому! Потому что потом все это закрывается. Общая теория чань дзэнбуддизма гласит, что Будда ничем не отличался от обычного человека — это принципиально важно! Он обладал теми же самыми руками, ногами, той же физиологией. Но Будда был более сконцентрирован на своем просветлении и достиг его. Поэтому единственное, чем мы отличаемся от него — наше сознание не очищено до начальной точки. Надо слой за слоем счищать с себя эти загрязнения, избавляться от пут незнания.
Как этого достичь? Первый метод по-китайски называется покаянием — но монахи вкладывают в него другой смысл. Есть понятие мистического зла, которое мы привносим в этот мир. И мы можем умереть, а мистическое зло после нас остается, захватывая, как круги по воде, все большее и большее количество людей.
Если я осознаю это зло и раскаюсь в нем, то мистическим образом прекращаю его распространение. Но раскаяние будет искренним только в том случае, если я действительно никогда не буду зло повторять.
Долгая жизнь нам ни к чему!
Во-вторых, это медитация, перед которой надо правильно питаться, делать дыхательные упражнения, чтобы физиология не отвлекала от концентрации мыслей.
Мои первые сеансы медитации были недолгими — всего час. Но как же я успевал намучиться: и нога, кажется, неудобно лежит, и пол холодный… Когда я научился в течение часа концентрироваться на пять-десять минут — это было великое достижение! А сейчас у меня бывают трехчасовые, шестичасовые медитации, бывают медитативные дни и недели.
У меня есть четкое расписание. Там учтены и медитации, и питание, которое всегда регулируется погодой и сезоном, в соответствии с принципами инь-ян. Например, летом мороженое есть нельзя, а зимой — пожалуйста! Летом мы пьем зеленый чай, а зимой — только черный… Спиртное вообще никогда в жизни не пил — ни капли… Мне какой-то китаец сказал: значит, тебя небо готовило к судьбе Будды.
Среди монахов не так много долгожителей. Странно, скажете вы. Но зачем жить долго? В Китае никогда не стремились к физическому долголетию. Ведь наша душа остается в мире и после смерти…
Смерть настоятеля
Как-то я приехал в один монастырь, и меня пригласили посмотреть, как сейчас будет умирать настоятель. Он еще вчера сказал, что назавтра умрет, и попросил всех собраться. «Он что, тяжело болеет?» — спрашиваю я. «Да он здоровее нас с тобой!» — отвечают мне.
И вот я вижу крепкого пожилого человека. Он благословляет присутствующих, затем назначает преемника. А в центре зала стоит трон, сделанный из соломы, веток, хвороста. Настоятель садится на него, читает последнюю молитву. Говорит, что выполнил свое предназначение. Складывает руки — и умирает!
Я знал китайца, который утверждал, что ему сто шестьдесят лет. Ow показывал фотографии, еще на пластинах, где он, юноша, с каким-то чиновником уезда сфотографирован. И год проставлен — 1880. Ходят слухи, что в горах живет человек, которому двести пятьдесят лет. Но вот что важно: ни у одного старого монаха нет маразма. Все сохраняют светлое сознание и здоровое тело, хотя живут в ужасных, на наш взгляд, условиях. Ведь многие монастыри зимой не отапливаются, и минус десять в келье — норма. А вот водные процедуры монахи не практикуют. Только изредка принимают горячие ванны с разными травами.
Захваченность духами
Я заканчивал шаолиньскую академию по двум направлениям — ушу и медицина… Расскажу одну весьма поучительную историю. У одного моего друга болела правая рука. По утрам он не мог ее поднять, не мог ею двигать, и вообще чувствовал себя отвратительно. Приехав в шаолиньский монастырь, он попросил одного из старших монахов сделать ему иглоукалывание. Монах начал с ним беседовать. А там ведь диагностика так проходит: больного не трогают, просто смотрят на него. Есть масса признаков болезни: цвет глаз, кожи…
В итоге монах говорит: не надо иглоукалывания, я дам тебе комплекс упражнений. Будешь делать их полгода, и станет намного лучше. Но вы же понимаете, что русский человек выберет: полгода мучиться или за пять минут все решить. Мой друг заупрямился: нет, ставь иголки! Все происходило в маленькой келье, я переводил. И вот моему другу ставят одну иглу, другую, третью. Вдруг он говорит: «Что-то голова кружится!» Не успел я это перевести, как он падает головой на стол — и внезапно вскакивает! И я вижу, что этот милый добрый человек находится в другом измерении, и глаза у него бешеные, и руками он начинает размахивать. Мы пытаемся его схватить — и тут он, как в американских боевиках, одним движением руки двух здоровых монахов отшвырнул в разные концы кельи — с чудовищной силой!
И тогда старший монах, который ставил иглы, одним незаметным движением его вырубил, нажав ему наточку между большим и указательным пальцами. Потом там ожоги были от нажима. Мой
друг рухнул на пол. Через несколько минут он пришел в себя! Говорит: «Я вдруг почувствовал, что в комнате открылась дверь, откуда пахнуло холодом, появились какие-то люди в черных балахонах и потребовали, чтобы я шел с ними. А я размахивал руками, отбивался — пока меня вдруг не подожгли факелом». Ему показали видеозапись произошедшего на самом деле. Он был потрясен.
А мы со старшим монахом спустились в архив. Он взял какой-то медицинский трактат семнадцатого века, полистал и показал мне. Я читаю. Видение моего друга описано один к одному — вплоть до черных балахонов! Это называется «захваченность духами». Когда человек духовно загрязнен, иглоукалывание стимулирует появление вредоносных духов изнутри. И человек может умереть.
Я с тех пор никогда в жизни не практиковал иглоукалывание. В нем есть такие тонкости, которые нам недоступны…
«А лечить когда будете?»
Монахи могут лечить человека на расстоянии. Помню один случай. Китаянка привозит своего мальчика к монаху, у которого я учился. Мальчику лет девять, но он чудовищно толстый — весит килограммов восемьдесят. И, естественно, болеет.
Когда мать его привезла, он уже несколько дней не спал, не ел, были ужасные боли в груди и животе. Наставник посадил его на кушетку в трех метрах от себя. Поговорил о каких-то мелочах. Потом закрыл глаза и посидел так минут пять. Женщина стоит у двери, мальчик ерзает, ничего не понимает. Наконец мой наставник открывает глаза, еще о чем-то они с ребенком поговорили. И мать спрашивает: «А лечить когда будете?» Монах: «Все уже сделано!»
На следующий день прибегает счастливая мама: у мальчика ничего не болит, ночью спал! Через три дня он был совсем здоров. Уже потом, через несколько лет я узнал, как это делается. Есть методики — не мистические, но очень эффективные.
Поклониться, посидеть рядом…
Что такое шаолиньский монастырь? Это музей. Любой человек может туда приехать, поучиться. На мастеров все время сыплются заманчивые предложения: а давайте мы вас пригласим к себе, или давайте мы вас назначим нашим почетным президентом, дадим денег… А ведь для людей, которые живут буквально в каменных мешках-кельях, любой выезд за рубеж — это особенная мечта. Хотя с другой стороны,
они прекрасно понимают, что совсем не для этого предназначены. И вот здесь начинается эта ломка. Китайцы понимают, что иностранцы хотят купить не знание, а иллюзию этого знания. Ну, кому охота десять лет ездить в Китай, тратить деньги, учиться языку, есть плохую пищу в плохом месте, мерзнуть. Иллюзию знания китайцы научились продавать. А до настоящих знаний надо докопаться.
А русло традиции высыхает. Например, раньше в каждой деревне был мастер ушу, который являлся неформальным духовным лидером. Сегодня в большинстве деревень таких уже нет. И многие китайцы в поисках великого мастера объезжают всю страну — чтобы просто к нему подойти, поклониться, посидеть рядом.
Чем хуже, тем лучше
Что может меня вывести из себя? Честно говоря, практически ничего. Есть вещи, которые приводят меня в уныние — например, глупость. А с другой стороны, Конфуций очень четко сказал: благородный муж не обязан со всеми общаться, когда ему неинтересно, он просто уходит. И в этом есть глубокий смысл.
Поэтому момент, когда я вышел из себя, вспомнить очень трудно. Просто нужно адекватно реагировать. Когда в тебя летит стрела, выходишь из себя ровно настолько, чтобы схватить. А так, чтобы разнервничаться и что-то крикнуть — не помню, чтобы я повышал голос.
К тому же я понимаю, что все в мире развивается естественным путем. И глупость, подлость, хамство — вещи абсолютно необходимые.
Один раз Дэцянь сказал: мир создан для того, чтобы мешать тебе жить. И это прекрасно, потому что дает стимул для совершенствования. Так что в этом смысле — чем хуже, тем лучше…
Беседу с Алексеем Масловым, монахом 32-го поколения Шаолиньского монастыря, живущим в Москве, записал Михаил Б0Л0Т0ВСКИЙ
Тайны ХХ века
