Курганный могильник Филипповка I, несомненно, является одним из наиболее ярких памятников сарматов Южного Приуралья. Некрополь из 29 насыпей высотой от 0,5 до 7 м и диаметром до 120 м расположен в сотне километров к западу от Оренбурга и в нескольких километрах от с. Филипповка. Могильник всегда впечатлял очевидцев и исследователей масштабностью земляных насыпей. Курганы несколько раз подвергались разграблению, как в древности, так и на современном этапе. Спасательные раскопки, с точки зрения научной атрибуции памятника, были начаты только в 1986 г. экспедицией Башкирского филиала Академии наук СССР под руководством к.и.н. Анатолия Харитоновича Пшеничнюка. В течение четырех лет экспедицией были исследованы 17 курганов, в том числе «царский» курган № 1, вскрытый в 1988 году.
В фондах Музея археологии и этнографии Уфы хранится коллекция находок, насчитывающая 5231 предмет, из которых 2484 представлены уникальными золотыми и серебряными изделиями.
Среди многочисленных предметов вооружения, конского снаряжения и украшения одежды выделяется посуда, к числу которой относятся импортные серебряные ритоны и кувшин, инкрустированный золотой нитью, а также золотой кувшин с ручками в виде архаров. Помимо них в тайнике были обнаружены золотые накладки, оковки и ручки от деревянной посуды. Их количество позволило определить вероятное число деревянных сосудов – 100–110. Рядом с деревянной посудой в тайнике I находился импортный серебряный кувшин без ручки высотой 24 см, тулово которого горизонтально инкрустировано золотой уплощенной проволокой.
Сверка предметов коллекции, а также изучение научного отчета раскопок 1988 г. «царского» кургана № 1 показало, что в одном серебряном ритоне «находилась, возможно, какая-то густая жидкость – сохранилась ссохшаяся, пористая масса». Данное содержимое представлено двумя видами веществ. Первый из образцов имеет темно-серый плотный комковатый вид размерам фрагментов от 1 до 4 см. Второй образец имеет бурый цвет и пористый, крупно комковый, рыхлый вид с внешним сферическим диаметром стенок около 11 см. Очевидно, что данный образец является содержимым другого сосуда, вероятнее всего, золотого кувшина.
Для двух образцов характерен сладковатый восковой запах, причем у первого образца он выражен слабо, а у второго – сильно. Для выявления пыльцы медоносных растений, а также продуктов меда был произведен палинологический анализ двух образцов из двух сосудов.
В образце из кувшина выявлены единичные пыльцевые зерна сосны, ольхи, горца птичьего, злаков, папоротника и др. В пробе из ритона выявлена пыльца пихты, злаков и споры папоротника. Идентифицированные пыльца и споры, вероятно, характеризуют фоновую растительность, представленную синантропизированными лугово-степными сообществами. Пыльца хвойных (сосна и пихта) и мелколиственных (ольха) пород, скорее всего, имеет заносный характер. Кроме палиноостатков в образцах в большом количестве встречены обрывки эпидермиса с устьицами и другие элементы древесины, а также споры грибов. Причем следует отметить, что во втором образце преобладают обрывки эпидермиса (хвои пихты?), а в первом – элементы древесины. Возможно, содержимое сосудов было представлено производным, полученным из хвои и веток пихты. Результаты исследований дают основание предполагать, что в ритоне находилась смесь трав со значительным содержанием древесины пихты, что, вероятно, является производным для получения смолистой массы со слабо выраженным благовонным запахом. В золотом кувшине, в свою очередь, находилась смесь разнотравных растений с незначительным содержанием фрагментов смолистой пихты с ярко выраженным ароматическим запахом.
В свете полученных результатов стоит сказать о сообщениях Геродота, где упоминается о похоронно-погребальном обряде родственного сарматам племени скифов. Античный автор пишет следующее:
«когда у скифов умирает царь, то там вырывают большую четырехугольную яму. Приготовив яму, тело поднимают на телегу, покрывают воском; потом разрезают желудок покойного; затем очищают его и наполняют толченым кипером, благовониями и семенами селерея и аниса. Потом желудок снова зашивают и везут на телеге к другому племени… После объезда всех областей они снова прибывают в Герры к племенам…, и к царским могилам… В остальном обширном пространстве могилы погребают одну из наложниц царя, предварительно задушив ее, а также виночерпия, повара, конюха, телохранителя, вестника, коней, первенцев всяких других домашних животных, а также кладут золотые чаши (серебряных и медных сосудов скифы для этого вовсе не употребляют)…».
Можно предположить, что содержимое ритона и золотого кувшина использовалось для бальзамирования тела в период между смертью и погребением тела. Полученные сведения, возможно, объясняют наличие двух тайников в кургане № 1.
Таким образом, появление в «царских» погребениях сарматов Южного Приуралья импортной посуды в качестве даров либо подношений элите кочевой знати свидетельствует об их исключительном влиянии и роли в кочевом обществе. Несмотря на сообщения Геродота об отсутствии серебряных сосудов в скифских погребениях, наличие их в «царских» погребениях сарматов свидетельствует о знаковой роли данного типа посуды, возможно, инициирующие власть. По мнению М.В. Кривошеева, поступление импорта к сарматам в первую очередь происходило путем дипломатических даров, которые позже и попадали в могилы вместе со своими владельцами. Новые данные палинологического анализа содержимого сосудов кургана № 1 заставляют обратиться к вопросу об использовании данной посуды в период жизни его владельца. Наличие растительного содержимого в золотых и серебряных сосудах в двух статусных погребениях Филипповских курганов, вероятно, свидетельствует об их ритуальном назначении. Вполне вероятно, что импортные ритоны и кувшины являлись важной частью погребального обряда и преподносились сарматам только для использования в этих целях, знаменуя переход в хтонический мир.
(с) к.и.н. Э.В. Камалеев, «Новые данные о погребальном обряде сарматов Южного Приуралья: по материалам курганного могильника I» (выпуск № 2 журнала «Известия Уфимского научного центра РАН» за 2018 год).
